«С большой помпой в 1977 году Советский Союз принял новую конституцию. В преамбуле конституции, известной как брежневская, говорилось, что диктатура пролетариата закончилась, и однопартийное государство стало «государством всего народа». Таким образом, конституция формализовала пропасть между советской иллюзией и действительностью, между тем, что Леонид Брежнев и другие коммунистические лидеры провозглашали о стране, и тем, что, как знали обычные граждане, было правдой», — пишет Financial Times.
«Возможно, неосознанно, президент Владимир Путин только что поступил по-брежневски. В ходе недельного театрального представления, организованного Кремлем, избиратели одобрили длинный список поправок к российской конституции 1993 года. Они создают иллюзию модернизированного правового государства, но она так же оторвана от российской действительности, как и конституция 1977 года от советской жизни, — считает автор публикации Тони Барбер. — (…) Это мероприятие не было бессмысленным с политической точки зрения. Это был ритуал, предназначенный для того, чтобы сделать граждан соучастниками сокращения политических свобод и деградации верховенства закона, которые являются отличительными признаками двух десятилетий путинского правления».
«Все прошло не совсем по плану, — предполагает автор публикации. — Похоже, что путинские поправки не получили поддержки большинства избирателей в Москве и Санкт-Петербурге. Два крупнейших города России являются бастионами оппозиции среднего класса путинизму, так же как они служили инкубаторами политического недовольства в конце царской эпохи и при коммунизме».
«Во время кампании также наблюдалось ощутимое беспокойство среди молодых россиян, которые в течение своей жизни не знали иного лидера, кроме Путина. (…) Более молодое поколение относительно невосприимчиво к потокам дезинформации, льющимся из российских государственных СМИ. Они проводят время на менее жестко контролируемых интернет-каналах», — говорится в статье.
«Все в большей степени база поддержки путинизма сосредоточена среди живущих в стесненных условиях россиян в городах, поселках и сельской местности, куда менее гламурных, чем Москва и Санкт-Петербург. (…) Кремлевская кампания была нацелена на то, чтобы переключить внимание этих россиян на обещания расширения гарантий социального обеспечения, содержащиеся в некоторых конституционных поправках», — пишет Financial Times, добавляя все же, что «изначальный общественный договор между Путиным и российским населением (…) распадался еще до появления коронавируса — отчасти из-за смены поколений, а отчасти из-за того, что путинизм не может осуществить далеко идущие реформы, необходимые для преобразования экономики, основанной на нефти, газе и сырье, не подрывая его собственную стабильность. Пандемия усугубляет положение, ввергая Россию в глубокую рецессию и делая зависимость от производства энергии и экспорта еще более шаткой основой для восстановления экономики».
«В результате путинизм демонстрирует политический паралич и пристрастие к пустым политическим ритуалам, которые вторят тем, что были в поздние годы Брежнева, правившего с 1964 по 1982 год. Параллели на этом не заканчиваются. Конституционные поправки позволяют Путину оставаться президентом, если он того пожелает, до 2036 года, когда ему уже будет за 80, то есть в том же возрасте, в котором ушел из жизни Брежнев на своем посту».
«Конечно, он может покинуть пост и до этого. Но даже апологетам Путина было бы трудно утверждать, после любопытного спектакля на прошлой неделе, что они видели будущее России и что это сработает», — заключает автор публикации.
