Благодарственная телеграмма Владимира Путина в адрес Тиграна Саргсяна, несомненно, значительно повлияет на властную систему Армении. Дело не только в том, что в этой системе все, что идет от Путина, значительно, что бы это ни было. Во властной системе Армении Путин является интересной фигурой, особенно сейчас, когда здесь идет процесс формирования власти, и в игре, непосредственно или опосредованно, оказался Роберт Кочарян, который фактически всегда существовал в психологии властной системы. И с этой точки зрения благодарность Путина, которую он высказал в связи с поздравлениями Тиграна Саргсяна, направленными ему еще 5-го марта по поводу его избрания президентом РФ, станет настоящим испытанием для психики власти Армении.
В этой психологии, в отличие от относительно стабильного места Кочаряна, место Тиграна Саргсяна всегда было нестабильным. Начиная с момента его назначения премьером, система всегда ждала его ухода. Кстати, так было и в случае с Андраником Маргаряном, который стал премьером в мае 2000г., на удивление всем, присоединившись к Роберту Кочаряну после противостояния с ним. После этого также постоянно ждали, что каждый следующий день для Маргаряна может стать последним в должности премьера. Однако Андраник Маргарян стал премьером, оставшимся в этой должности самое долгое время.
Обстоятельства назначения Тиграна Саргсяна не были схожи с назначением Андраника Маргаряна, однако, некая схожесть существует, причем не второстепенная. Более того, существует схожесть, которая может быть примечательной с точки зрения дальнейшего нахождения в должности. Андраник Маргарян был назначен премьером во время кризиса внутри власти, когда Роберт Кочарян долгое время не мог совладать с ситуацией после 27-го октября 1999г., управлять ею, и был вынужден предложить сделку маргаряновскому крылу РПА, которое отставило команду Арама Саргсяна и вступила во власть.
Таким образом, был установлен некий внутривластный статус-кво, который сохранился до следующего кризиса во власти в 2007-1008гг. Однако этот кризис был обусловлен форс-мажором. Это был естественный кризис, перед которым оказывается любая, так сказать, полуавторитарная система, когда процесс формирования власти находится вне как конституционного механизма, так и наследстенно-монархического: с одной стороны в стране нет демократии и власти народа, а с другой стороны, находящийся у руля власти вынужден уважать определенные сроки и уйти из власти, конечно, внутренне никак не примиряясь с мыслью об уходе. В этом суть кризиса власти 2007-2008гг., причем, независимо от того, вернулся бы Левон Тер-Петросян к власти, или нет.
Дело в том, что предпосылки этого кризиса появились еще на выборах парламента 2007г., когда с помощью “Процветающей Армении” Роберт Кочарян пытался остаться во власти как премьер, для чего и была изменена Конституция и определенно увеличились полномочия парламента и правительства. Причем, желание Роберта Кочаряна не уходить из власти не было простой жаждой власти или прихотью, но было позицией, проистекающей из политической ситуации. Будучи у руля государства, Кочарян очень хорошо представлял, что наступающие годы для Армении, несомненно, станут периодом исторической неизбежности серьезнейших изменений: ведь он лучше всех знал, государство какого качества сформировал.
Следовательно, Кочарян понимал, что эти изменения могут создать непредсказуемую ситуацию и требовать системных жертв. И исходя из этого, гарантии избежать перспективы жертвы он видел в удержании власти по возможности дольше. Вот вам и основа внутривластного кризиса того периода, который достиг своего пика в 2008г., обусловленный уже политическими факторами возвращения Левона Тер-Петросяна.
Как Андраник Маргарян, так и Тигран Саргсян, своими назначениями были “обязаны” политическому кризису. Однако, если Маргарян остался, потому что кризис был преодолен, Тигран Саргсян остается, потому что кризис не преодолевается. А причина в том, что Маргарян сам был политической стороной, в отличие от Тиграна Саргсяна, и поэтому, в каком-то плане даже способствуя возникновению кризиса, он смог использовать его для усиления собственной роли, и, достигнув власти, уже был заинтересован в преодолении кризиса и перспективой наслаждения властью, т.к. если бы кризис продолжился, то Кочарян, несомненно, для его разрешения нашел бы другого партнера.
Тигран Саргсян не является политической стороной, он – всего лишь фигура, которую Серж Саргсян назначил, дабы ублажить все недовольные стороны нейтральным назначением. И пока еще в стране существует внутривластная кризисная атмосфера, Тигран Саргсян остается самым предпочтительным кандидатом для всех, как для Сержа Саргсяна, так и для недовольных президентом властных групп, а также для внешний силовых центров.
Причем, проблема не в персоне Тиграна Саргсяна, а в типе его политического статуса, в том смысле, что он фактически не является носителем интересов какой-либо властной группы, но и свою группу еще не сформировал.
В случае замены премьера с таким типом статуса уже нужно будет назначить кого-либо из существующих групп. А это будет означать недовольство других групп. И пока во власти сохраняется влиятельная многополюсность, для Сержа Саргсяна будет сложно удовлетворить какую-то группу назначением их премьера, и вызвать недовольство других.
Это не нужно ни ему, ни даже работающим с ним политическим центрам. В результате этого, несмотря на полную неудачу экономической политики, Тигран Саргсян продолжает непоколебимо премьерствовать, и на этом этапе формирования власти, кажется, получает намек на поддержку из Москвы, которая является, так сказать, его «традиционной» слабой стороной.
По всей видимости, Тигран Саргсян также очень хорошо представляет тонкости ситуации и гарантии своего премьерства, и, пожалуй, его политика по своей сути кажется более порождающей кризис, нежели направлена против кризиса.
