То, что в Армении внутриполитическая ситуация и все ее слои подверглись необратимым изменениям, кажется, что вне всяких сомнений. Пока что, трудно понять, что, в конце концов, происходит в стране, экономике, политическом поле, пирамиде власти.
Все это пока трудно подчинить какой-то логике, кроме умещения в общую фразу, что кое-что действительно изменилось, и Армения уже не та, что прежде. Говоря “прежняя”, имею в виду ту Армению, которая существовала до февраля-марта 2008г. Вопрос не в том, какая Армения была лучше: прежняя, или та, которую имеем сегодня, и которая еще неизвестно, какой окончательный вид примет. Вопрос в том, что, если до 2008г. самой большой проблемой Армении, пожалуй, был кризис возможностей во всех сферах, то сейчас, пожалуй, в политическом поле этот кризис каким-то образом преодолен, и нет той закостенелости, которая была при режиме Роберта Кочаряна.
Это, конечно, не значит, что отсутствие прежней закостенелости является результатом разрушения “стены непонимания”, о которой говорил Серж Саргсян, результатом демократичности и терпимости Сержа Саргсяна. То, что этой окаменелости нет, это является результатом той борьбы, благодаря которой общество совершило прорыв в политическом поле и открыло несколько окон возможностей, после чего и изменилась общая атмосфера политического поля.
С этой точки зрения, если сейчас политические и внутривластные развития не подчиняются общей логике, как бы это ни было нежелательно в плане непредвиденности и опасности, то это настолько же желательно, т.к. предполагает определенную свободу в плане имеющихся возможностей. Однако чтобы воспользоваться этой свободой, обществу необходимо понять, что на самом деле сегодня творится в политическом поле, где основные процессы переместились в поле бывших партнеров власти.
Дело в том, что оппозиция ослабла настолько, что более не является противником или конкурентом. Оставив в стороне весь потенциал своей борьбы последних лет и веру людей, Армянский национальный конгресс решил подарить весь свой имеющийся общественный капитал одной из властных сил, предвидя собственный успех в их (РПА и ППА) раздорах.
В конце концов, нужно понять одну простую истину: крупные предприниматели и политические полюса во внутривластной пирамиде Армении тождественны, следовательно, если контролируешь предпринимателя, то владеешь представленным им полюсом. До этого, конечно, бизнесмены-политические деятели также находились под контролем власти, однако, это было другое время.
Сейчас времена изменились, и первым об этом еще в 2009г. возвестил один из таких бизнесменов-политических деятелей – Гурген Арсенян, который сейчас облокотился на плечо другого гегемона-бизнесмена – Гагика Царукяна, заявляя, что при Роберте Кочаряне существовали правила игры, а сейчас правила нарушаются.
Ясно, какие это были правила. При Роберте Кочаряне пирамида власти была основана на механизме взаимных интересов. Сейчас делается попытка подвести пирамиду власти под интересы только одного человека – Сержа Саргсяна. Почему Серж Саргсян идет на этот шаг, тем более осознавая опасность увеличения рамок недовольных им вследствие этого шага? Дело в том, что Серж Саргсян не может поступить иначе. Корень его власти – в 1-ом Марта, а это означает, что когда начинаешь с уничтожения, то должен до конца продолжать таким манером.
Для логики кочаряновской системы, основанной на взаимных интересах, президентство Сержа Саргсяна было неприемлемым, если этому президентству не оказывает полную поддержку Роберт Кочарян. А Кочарян, организовав 1-го Марта, по сути, засвидетельствовал, что задача состояла в обретении Сержем Саргсяном президентской должности по возможно дорогой цене, т.е. нужно было оставить Сержа Саргсяна в долгу. Следовательно, дабы не остаться в долгу, у Сержа Саргсяна имеется лишь один вариант: сожрать все – общество, экономику, политику. В противном случае у него нет варианта освободиться от “долга” Кочаряну, а Кочарян каждую минуту хочет получить долг, но, в виде власти, т.е. в том виде, в каком он этот долг дал.
По сути, Кочарян также сделал то же самое по части власти, сформировал власть того же качества, однако, сделал он это в течение 8-10 лет, а Серж Саргсян не имеет столько времени, пожалуй, ни внутри страны, ни вне нее. То есть, сейчас он стоит перед реальным цейтнотом, что еще более осложняется в условиях проводимой оппозицией тактики, вести которую псевдо оппозиционное поле поручило ППА, и когда невозможно мобилизовать систему наживкой внешней угрозы. Остается другой вариант мобилизации – тотальное крепостничество и рабство.
Последние события, связанные с делом фонда Civilitas и Варданом Осканяном, свидетельствуют, что система начала осознавать именно это, или же, как минимум, стало инстинктивно чувствовать и делать это. Ситуация, созданная в стране после парламентских выборов, заставляет Сержа Саргсяна очень быстро завершить принудительную мобилизацию, пока трещины системы не превратились в пути сквозняков.
Проблема, однако, в том, что за короткое время можно сожрать все, но не все можно переварить. Дело в том, что можно осознанно съесть, т.е. сожрать, однако, переваривание – это уже проблема организма, закон природы и никакой связи с расчетом не имеет. И это, пожалуй, один из тех важных вопросов, которые были решены в Армении, благодаря гражданской борьбе, когда, конечно, не стало возможным подчинить власти государственным законам, однако, для первого этапа ей были навязаны хотя бы законы природы.
