Трехсторонняя встреча в Астрахани, запланированная на 27 октября, стала сюрпризом для властей. Весьма неприятным. Перед саммитом ОБСЕ в Астане ее, власть, в лице высшего представителя, по всей видимости, из Кремля поставили в известность о том, что есть тема для разговора, тема, обсуждение которой не терпит отлагательств, даже если это будет 27-го октября – день памяти жертв теракта в Парламенте в бытность его министром внутренних дел и национальной безопасности в придачу. Или даже именно в этот день и не иначе. А почему бы и нет? Заявление азербайджанского министра Мамедьярова о том, что никаких подписаний не предвидится, оставляет два варианта: либо он, министр – сущий ясновидящий, который заведомо знает о будущем своей страны, либо он знает – чего хочет или не хочет его страна. Но самое главное – он знает, что его страна способна и может хотеть или не хотеть того или иного, скажем, подписывать или не подписывать, что и где подписывать и так далее.
То ли дело его визави, которых, в силу особенностей армяно-российских отношений сегодняшнего дня, а также некоторых личностных особенностей у некоторых лиц, можно всего лишь только ставить в известность о том, что нужно приехать на встречу там-то, делать или не делать так-то, спать, вставать, подписывать без заявлений, соглашаться или не соглашаться и так далее.
Во всем вышесказанном нет ничего нового, все видели, слышали, знают, а власти, со своей стороны, привыкли к такой сравнительной самоидентификации. Ничего нового и в том, что все имеет свои пределы. Но кто бы мог подумать, что встреча, инициированная Кремлем, будучи столь бессмысленной, окажется еще и столь беспощадной для армянской стороны. Не тут-то было! Оказывается, нужно в этот день еще и памятник открыть. Его Шефу! Бывшему! Отцу другого, коллеге по ордену плаща и кинжала, который сидит на углеводородной бочке и не делится. И не где-нибудь на широких просторах самой большой в мире по размерам страны, а именно в самом городе под названием Астрахань, и именно в день трехсторонней встречи. Вот так-то! Не прийти не могут, ибо принимающая сторона способна бочку ту взорвать, а другого бросить, как сироту. Оставим чужим кесарям чужое кесарево. В том, что в силу жуткой уязвимости своего положения, власти должны идти на многое, чтоб сохранить самое себя, сомнений не вызывает у самых широких слоев общества. Но и здесь – всему свои пределы. Оказывается, что нет. Если падать, то плашмя, со звуком и брызгами, чтоб неповадно было тем, кто вызывает отвращение, всем до единого адресатам высочайшего отвращения, вылитого из телеэкрана в тот воскресный вечер. Возникает упорное впечатление, что такое демонстративное убожество, невозможное даже при весьма невысокой самооценке, не может существовать само по себе, если не подпитывается извне, либо имеем дело с клиникой патологичного самоуничижения. Это так, теоретически. На практике же, вероятнее первое. Ну, он же не сам, его же силой, сделали предложение, от которого уже невозможно отказаться.
Летящий перед телекамерами, целлофановый хозпакет от 9 апреля 2008 года приземляется. Его траектория детерминирована по всем законам физики, переменной величиной остается только время. Хозпакет тоже не ведает, куда летит. А и не надо, чтоб ведал. Решает ветер.
Русская редакция Первого Информационного
