Как мы знаем, представитель Роберта и Седрака Кочарянов обратился в суд, требуя от сайта 1in.am 5 млн драмов компенсации за компрометацию личности Кочаряна.
В политике Кочаряна сферы прессы и свободы слова достойны отдельного рассмотрения. Причем, изменив свое отношение к прессе, команде Сержа Саргсяна удалось несколько ослабить волну общественного недовольства также в контексте отношения Кочаряна к СМИ. В Армении пресса и медиа не стали более свободными, во многих случаях управляются или покупаются, но, как минимум, не закрываются.
Кочарян, конечно, имеет право подать в суд на кого хочет, но одно ясно: общественный и политический деятель просто так не может пойти на такой шаг. Тем более, когда он владеет экономическими и политическими рычагами, следовательно, может в любой момент обанкротить любую газету или сайт.
И это делается в контексте возвращения Кочаряна, а возвращение это определенно постоянно обсуждается. Более того, уже ясно, что его возвращение обсуждают не только его сторонники, но и радикальная часть оппозиции, пока, конечно, молча или на уровне шушуканий. В то же время, власть, само собой разумеется, понимает, что для возвращения Кочаряна имеется множество объективных причин. Потому если не непосредственно, то, как минимум, опосредованно Кочарян находится на стадии активного возвращения.
Однако, как видим, в случае его возвращения уже полностью исключается какой-либо возможный вариант преобразований. Кочарян сделал то же самое, когда высказался о двух карабахцах, засвидетельствовав тем самым, что его политический лексикон, во всяком случае, на общественном уровне не претерпел изменений. Политику и власть он все еще представляет так же, как представлял прежде.
Второй случай постоянства этого словарного запаса – это упомянутый судебный процесс. Опять-таки, Кочарян, как и любой гражданин Армении, имеет право реализовывать свои права, но в контексте его нынешней ситуации ясна цель такой реализации или хотя бы та общественная реакция и последствия, которые она может иметь.
Кочарян и сторонники его возвращения, и вообще, те люди, которые рассматривают возможности этого возвращения, должны учесть, что возвращение – это не всего лишь обычное перемещение из одной точки в другую. Возвращение означает, что есть что сказать.
Хотя Кочарян не заявляет о возвращении, учитывая множество объективных причин. В их ряду находятся, например, отсутствие достаточного электората и политической опоры, и, с другой стороны, то обстоятельство, что после марта власть начнет разлагаться, а в такой ситуации возвращение будет более реальным.
У Кочаряна имеется большой экономический и политический капитал, и независимо от активности участия, он всегда присутствует в процессах. Логично, что он попытается вернуться и представить собственную заявку. Но будет так же логично, если заявка будет изменена. Иначе Кочарян со всем своим финансово-экономическим ресурсом может остаться маргиналом.
А сегодня как внутриполитические, так и внешнеполитические подходы в общественном поле таковы, что все, в том числе и Кочарян, если хотят играть в новой ситуации, должны принять правила этой игры, хотя бы на уровне манифеста.
А в этих правилах, во всяком случае, пока что, пусть на декларативном уровне, кажется, формулируются основные и приемлемые для всех принципы – неприятие насилия и свобода слова, т.е. полное отрицание архаичных форм.
