Пять лет назад началась российско-грузинская пятидневная война, которая изменила Кавказ. С военной точки зрения, для будущих военных, эта война научит не многому, ибо за пять дней боестолкновений обе стороны проявили чудеса военного и военно-политического таланта со знаком минус.
Грузинская армия несколько часов спустя, с первых же ударов «рассыпалась», побросав первоклассную технику, открыв, фактически, наступающим путь на Тбилиси. А о бездарном руководстве и организационной неспособности российской армии к ведению локальных, по ее масштабам, боевых действий говорили и писали за эти пять лет сами российские военные эксперты и боевые ветераны многократно. Достаточно просто заглянуть в российскую прессу «послевоенных» лет. И остается только гадать, почему грузинская армия не использовала преимущества горного театра военных действий для организации оборонительных действий, не превратив наступающую «кишкой» бронетехнику в стальное кладбище, а российская армия так и не встретила практически никакого, даже сколь-нибудь существенного, хотя бы очагового сопротивления, но при этом продемонстрировала вопиющий недостаток мобильности и элементарной организованности. Так что, если и извлекать военные уроки, то это будут уроки того, как нельзя воевать. И хорошо, что боевые действия были вскоре прекращены, а не превратились в какой-то неизбежно хаотический процесс со всеми возможными кровавыми последствиями. Другое дело – уроки политические.
Не будет преувеличением сказать, что слишком мало видимых признаков того, что политические уроки извлечены, подведены политические итоги войны. Больше эмоций, и больше хорошей мины при плохой игре, чем откровенного разговора.
Говоря об этой войне с пятилетней «дистанции», представляется несколько риторическим и часто задаваемый после любой войны вопрос – что получили стороны в ее итоге?
Не удостоив Грузию Планом действий по членству на Бухарестском саммите НАТО в начале апреля 2008г, фактически, России был подан знак не конструктивизма, как хотелось бы Западу, а слабости, как принято понимать в таких случаях в Кремле. И по многочисленным публикациям даже в российской прессе, с того же периода началась подготовка к операции по «принуждению к дружбе», как иронично перефразировали затем в августе заявления российской власти о целях операции – «принуждение Грузии к миру».
По поводу «виновника» начала войны мнения диаметрально противоположны. Но в 21-ом веке все тайное явным становится очень быстро. «Действительно, мы были обеспокоены тем, что русские спровоцируют Саакашвили, и что он позволит им себя спровоцировать». Это слова Кондолизы Райс – тогдашнего госсекретаря Соединенных Штатов. Последующие события, и самое главное – изменение внешней политики России с 2011г, провозгласившей приоритетность интеграционных процессов на постсоветском пространстве, предшествовавшее третьему «пришествию» Владимира Путина в качестве президента России – показывают, что действия России были продиктованы отнюдь не альтруизмом в отношении осетин и абхазцев, а именно имперскими фантомными болями «встающего с колен» на словах, а на деле все более интеллектуально стагнирующего и погружающегося в самоизоляцию руководства некогда великой страны.
Что же в итоге произошло с Грузией? Грузия, как представляется, окончательно потеряла контроль над своими бывшими автономиями, во всяком случае, в той вертикальной форме, в которой традиционно понимается слово «контроль». Но взамен она получила свободу исторического хода, и за все будущие ее ошибки она получила право отвечать сама: Россия или кто-либо другой при этом будут уже ни при чем. И каждый раз, когда руководство Грузии, нынешнее или будущее, вместо вопросов внутренней реформации будет «отвлекаться» на «восстановление территориальной целостности», это будет сбивать его с реального пути развития и становления государственности, и в этом будут виновны лишь сами руководители.
Россия хоть и «принудила» Грузию к «миру», признала независимость Южной Осетии и Абхазии, но тем самым, она открыла ящик Пандоры в своем же Северном Кавказе. Если для начала войны против Грузии Москва, фактически, расставила капкан, который «захлопнулся» над Саакашвили, то в конечном итоге, в своем же капкане осталась сама Россия и ее государственность в этом взрывоопасном регионе. После этого нет никаких внятных объяснений, к примеру, тому, почему Осетия южная – это независимое государство, а Осетии северной об этом думать – это «антиконституционно». Или Ингушетии и Дагестану, и тем более Чечне, усмирения которой Москве удалось достичь лишь ценой военных преступлений. И почему Абхазия – это независимое государство, признанное Россией, а, скажем, если об этом подумает Кабардино-Балкария или Карачаево-Черкессия – это обязательно «экстремизм»? А неизбежный выход Грузии из СНГ и ее последующая жизнь вне этого содружества просто показали, что все постсоветские межгосударственные форматы суть формальность, и в реальности они существуют лишь для того, чтобы дать почувствовать России собственный статус великой державы.
Война была остановлена усилиями председательствующей в ЕС в тот период Францией и ее президентом Саркози, предложивший сторонам соглашение о прекращении войны. Родившийся через год после этого усилиями польской и шведской дипломатии проект Восточного партнерства ЕС, хотя в его содержании нет ни слова о безопасности, тем не менее, стал ответом на вызов со стороны России, вызов европейской безопасности. Этот вызов стал обретать контуры с заявления Путина о развале СССР как «величайшей геополитической катастрофе 20-го века» и его идей о так называемых «таможенном» и «евразийском» союзах, претендующих на фактическое возвращение постсоветских стран под контроль Москвы. Но последние развития показывают, что Москве это удастся разве что силовым путем. Если Европа говорит – «играйте по нашим правилам, и вам будет хорошо, как и нам», то мессидж Москвы следующий: «играйте по нашим правилам, либо потом пеняйте на себя». Москва проигрывает стратегически, и причем, по всем параметрам – политическим, экономическим, культурно-гуманитарным, даже с позиций маркетинга – она окончательно потеряла привлекательность.
Война продемонстрировала, что географический регион Южного Кавказа не застрахован от подобных форс-мажоров, пока не вырвется из положения «геополитических задворок» России и Турции, пока регион не станет обретать самодостаточные политические контуры, необходимые для реальной политической субъектности. То, что предложила Европа – договоры об ассоциации – это шаг необходимый, но явно недостаточный. Две из трех признанных стран Южного Кавказа говорят о своем европейском выборе – Армения и Грузия. Однако, следя за текущими развитиями, нужно подчеркнуть, что этот выбор не может остаться «безнаказанным» со стороны путинской России, которая смотрит на регион Восточного Партнерства имперским взглядом 19-го века и проводит политику в логике игры с «нулевой суммой». Ее соседи продолжают быть «либо ее вассалами, либо ее врагами».
Россия сама разжигала конфликты, управляла ими, десятилетиями тщательно вникая в межэтнические перипетии уникального региона, манипулировала чувствами наций и этносов, и этим же занимается сейчас. И война показала, как опасно открыто враждовать с Россией, но ее дружба – также в тягость. Мягко говоря. Спросите у абхазов и осетин. Война показала также, что можно сожалеть об ошибках прошлого, но колесо истории вспять не поворачивается, даже если приложить силу. Это еще и хороший наглядный урок горе-бонапартам из Баку.
Как же не допустить повторения? Опыт преодолевшей две мировые войны объединенной Европы – прежде всего, это опыт урегулирования и предотвращения конфликтов. Потому Западному сообществу необходимо начать диалог с каждой из стран Восточного Партнерства, а также с Россией, с широкой повесткой по безопасности каждой из постсоветских стран, вступивших на путь ассоциации с ЕС. И это является требованием времени, невзирая на продолжающийся кризис. Вопрос безопасности – это элемент, который пока что отсутствует в стратегии Восточного партнерства, но он жизненно необходим для успеха процесса политической ассоциации с ЕС. Нужно начинать процесс диверсификации систем безопасности стран региона, и в первую очередь – Армении, ибо только она является членом ОДКБ, нужно достичь выработки определенного регионального формата безопасности, дать конфликтам пройти путь естественной трансформации, дать им для этого «третье измерение», не уповая на иллюзорные «привилегии» от «старших братьев». Нужно безболезненно пройти все «точки невозврата» в этом исторически важном процессе, завершающем политическое объединение Европы и избавляющем Россию от ее анахроничных комплексов.
Война 08.08.08 – это уже история. Ее можно было запросто избежать, но одним из главных уроков истории и состоит в том, что она, история, не терпит сослагательного наклонения. Как писал Уинстон Черчилль, любая война – это по преимуществу список ошибок. Историю своими каждодневными делами пишем мы все. И в нашей власти – повторять те же ошибки, делать новые, или все же постараться их избежать и жить дальше.
