Собеседником Первого Информационного является директор Европейских программ Международной кризисной группы (ICG) Сабина Фрейзер.
— Госпожа Фрейзер, 27-го октября в Астрахани состоялась трехсторонняя встреча Саргсян-Алиев-Медведев, на которой была принята декларация. Как вы оцениваете факт подписания этой декларации на данном этапе процесса по урегулированию карабахского конфликта?
— Факт трехстороннего подписания декларации я оцениваю положительно. Астраханская декларация содержит важное положение о том, что конфликт не только должен быть решен мирным путем, но и путем обмена военнопленными и жертвами. Действительно, эта декларация стала очень небольшим, но существенным прогрессом.
— По имеющимся данным, в ходе астраханской встречи, стороны достигли определенной договоренности, и, по словам президента России, до предстоящего саммита в Астане, стороны могут достичь определенного согласия по основным принципам урегулирования конфликта.
Насколько возможным Вы находите предположение министра иностранных дел Азербайджана, который накануне заявил о том, что стороны могут достичь соглашения и по поводу так называемой “дорожной карты”?
— Трудно предположить, что стороны могут предпринять такой шаг в Астане, который приведет их к общему согласию вокруг основных принципов урегулирования, или подписанию «дорожной карты». Если это событие произойдет, то оно станет очень важным благоприятным событием для обеих сторон, которые с 2005 года не могут достичь согласия вокруг основных принципов урегулирования. Эти принципы важны для обеих сторон, и должна отметить, что в Астане может появиться большая возможность для достижения такого согласия, какого не удавалось достичь и с 1999 года. Но надо сказать, что я немного обеспокоена тем, что не вижу общественного диалога вокруг этих принципов, поэтому я несколько пессимистично отношусь к утверждению о том, что стороны могут достичь согласия по этим принципам в Астане.
— Во второй половине октября Наблюдательная миссия ОБСЕ провела мониторинг на территории Нагорного Карабах , в миссии также присутствовали эксперты из ООН. Не говорит ли этот факт о том, что процесс урегулирования достиг определенного ключевого этапа?
— Наблюдательная мониторинговая миссия очень важна в том смысле, что дает возможность представителям международных организаций, особенно представителям ООН разобраться в ситуации на месте: в Нагорном Карабахе и прилегающих районах. Независимо от всего, важно, чтобы данные организации имели представление о ситуации, сложившейся после установления мира, с тем чтобы достичь гарантий безопасности в процессе вывода войск и возвращения беженцев. Если перемирие будет нарушено, то международному сообществу будет проще применить соответствующие меры. С другой стороны, усиливается военная риторика, и увеличивается число сторонников силового, военного решения проблемы. И учитывая это, очень важно, чтобы международные организации и ООН на месте немедленно смогли вникнуть в суть всей проблемы, с тем, чтобы суметь адекватно и правильно отреагировать на чрезвычайную ситуацию. В течение долгих лет весьма ограниченное число организаций посещали районы вокруг Карабаха, что служило причиной тому, что у них не сложилось достаточного представления вокруг проблем процесса урегулирования.
— Россия взяла на себя важную роль в процессе урегулирования карабахского конфликта. Вы верите в то, что Россия может сыграть конструктивную роль в процессе урегулирования карабахского конфликта? США и Франция приветствовали инициативы России после принятия астраханской декларации. Как Вы оцениваете этот факт?
— Я считаю, что Россия может сыграть ключевую роль в процессе урегулирования, особенно президент Медведев, который уже в который раз организовывает встречу между президентами. Россия, безусловно, играет доминирующую роль в мирном процессе, Россия имеет глубокие связи и влияние в Армении и Азербайджане. Думаю, что президент Медведев имеет личную заинтересованность в процессе по урегулированию конфликта, так как он осведомлен о конфликте больше остальных лидеров государств и прилагает достаточно много усилий в этом направлении. Этот вопрос важен для России, потому что она потеряла уверенность после российско-грузинской войны, не были исполнены в полной мере требования декларации Саркози-Медведев. Таким образом, Россия, которая потеряла доверие в вопросе Грузии, может восстановить его в вопросе карабахского конфликта. В этом заключается еще одна причина желания России подчеркнуть свою роль в процессе урегулирования карабахского конфликта.
— Очевидно, что лидеры Армении и Азербайджана заинтересованы в использовании вопроса Нагорного Карабаха в качестве инструмента для сохранения власти, в внутриполитических целях. Учитывая тот факт, что власти не подготавливают свои общества к возможным сценариям урегулирования, как Вы думаете, может ли применить международное сообщество для урегулирования Нагорно-Карабахского конфликта такие же меры, которые были применены на Балканах — имеется в виду принуждение к миру по дейтонскому соглашению?
— Если судить по модели Боснии, то следует констатировать, что после подписания мирного соглашения, в Боснии-Герцеговине действительно окончательно установился мир. Так, что в этом смысле, почему бы и нет, мы можем сказать, что “Дейтон” – хороший вариант для урегулирования карабахского конфликта. Но в случае Дейтона имели место бомбардировки, которые были результатом артобстрела 3000 солдат НАТО. В случае же с Нагорным Карабахом, у международного сообщества не наблюдается такой заинтересованности в политическом и военном вмешательстве, которое заставило бы Армению и Азербайджан придти к такому решению.
Если Армения и Азербайджан смогут достичь такого соглашения, международное сообщество проследит за этим процессом с тем, чтобы закрепить окончательно это решение. До тех пор, пока Армения и Азербайджан не пришли к общему согласию в вопросе европейского и американского военного присутствия, международное сообщество не может ни к чему принуждать. Однако у меня нет сомнений в том, что международное сообщество непременно применит адекватные меры по принуждению к миру, если Армения и Азербайджан придут к решению о применении силы для достижения урегулирования конфликта.
