Прогресс инновационных экономик свидетельствует, что в них выделяется не технический, а человеческий фактор развития, то есть, гуманитарный капитал.
В то же время, мультикультурализм в мире ставит четкие цели – интеграция, синтез разнообразия в своей национальной культуре. А глобальный синтез экономических, политических, социальных и других изменений, приводит к синтезу национальных инструментов, и к необходимости адаптации внутренних шагов. Первым этим вызовы принимает национальная элита – истеблишмент, а в нем – интеллектуальное ядро: национальная экспертная общественность – те, кто способен принять новое, и искать средства для адаптации.
Этим ядром является национальная интеллигенция. Какова она сейчас в нашей стране? Восточно-армянская интеллигенция с центрами в Тифлисе и Баку, образовалась во второй половине 19-го века, вследствие возникновения социалистических идей.
До появления этих идей, у нас существовал только образованный класс. Историческое значение нашей интеллигенции до 1917-го года определялось отношением к государству, отдалением от него, враждебностью по отношению к нему.
После 1917-го года это отношение, по понятным причинам, не могло сохраниться. Также по этой же причине, значительно сократился прежний состав, который в большом объеме заменился новым. Различия между этими двумя составами можно представить в следующем (не рассматривая отдельные исключения): до 1917-го года в составе интеллигенции был мощный, и быстро развивающаяся прослойка гуманитариев (в том числе теоретиков), после 1917-го года состав стал преимущественно технократическим, ориентированным не на синтез, а на аналитику. А гуманитарная часть лишилась основательного, научного мейнстрима, заменив его закаленными догмами ленинизма, и не была способна ни к синтезу, ни к аналитике.
В то же время, между событиями 1917-го и 1991-го годов было много общего. В обоих случаях, интеллигенция в наибольшей степени занималась возбуждением аппетита государства, и предъявлением социальных требований, основанных на мечтах и инстинктах, не соответствующих экономической действительности в массах.
1991-ый год мы встретили, вооружившись мечтами, иллюзиями о «западном рае» после падения железного занавеса, не осознавая, насколько совместима с «западным раем» наша культура, которую разрабатывали четыре поколения «товарищей».
С 1991-го года прошло более 20-и лет. Что собой представляет нынешняя армянская интеллигенция? Каково ее историческое значение? Составляет ли она экспертное ядро армянского истеблишмента? Ответы на эти вопросы не очень просты. В развитой части глобального мира чаще выявляется приоритет культуры в отношении политики и науки. Между нарушенными, в прошлом равновесиями между навыками и всеобщими культурными идеями, аналитикой и синтезом, профессиональным и теоретическим, возникает асимметрия в пользу вторых элементов. Культурные ценности берут реванш. Все это происходит десятилетиями, когда в Армении гуманитарная элита является абсолютным меньшинством, и не заметно никаких перспектив ее увеличения и роста влияния.
Инновационных усилий наших властей хватает только на непонятные «экономические зоны», «зоны технопарков», технократические решения, которые не имеют отношения к возрождению культуры, к политике, реформированию систем ценностей, к идеям воспитания в социальном конструировании. Запад (и Восток тоже) осознает, что перевороты в организации науки, техники готовятся в системе ценностей, в духовной сфере общественности. Презирая идеи воспитания, мы заменяем их внешними проявлениями жизни – вертикалью власти, политической стабильностью, суверенной демократией. Мы ищем удовлетворительные решения, которые не гарантируют стабильность, и подражают западным институтам. Поскольку мы не владеем базовым гуманитарным анализом собственного общества, способностью синтеза культурного разнообразия нового мира, способностью разработки программы развития не материального, а внутреннего мира нашей страны, в результате, мы стоим на месте там, где можем быть на равных, претендуем на главную роль, действительно оставаясь в группе отстающих, по десяткам показателей – от воспроизводства до детской смертности.
В 1990-ых годах интеллигенция, которую мы унаследовали, возбуждая инстинкты и мечты масс, в других условиях постепенно улетучилась. Одна ее часть стала буржуазией. Другая часть надела мундиры власти, присваивая убеждения, исходящие из должности, еще одна часть пошла на войну. А остальная часть ушла в проправительственные и нейтральные средства массовой информации, и в шоу-бизнес. Эти переходы лишили ее эмоциональности, которая была ярко выражена в годы перестройки. Она перестала быть частью элиты. Истеблишмент стал «приблизительно нейтральным». Ряды реальной интеллигенции настолько поредели, что смерть каждого, из немногих оставшихся в живых, воспринимается с особой трагичностью. Наш гуманитарный капитал истощается, гуманитарный капитал Запада растет, и Востока тоже. Создавая гуманитарное общество в советские годы, после 1991-го года мы продолжаем производство ее дефектов, добавляя новые. Сегодня она состоит из массы, которая ориентирована на потребительский инстинкт, идеи распределения и потребления, и из истеблишмента, в котором гедонизм, и те же инстинкты потребления и распределения создают полную картину солидарности с массами. Но это не имеет никакого положительного отношения к созданию инновационного экономического и – разумного общества.
Сегодня в нашей стране историческое значение интеллигенции сведено к нулю. В других странах – это интеллект, честь и совесть. В нашей стране она почти полностью растворилась в широких массах и во власти.
Особенно опасен дефицит гуманитарной интеллигенции. Поэтому внедрение с нашей стороны любых других чужеродных институтов, осуществляется без осознания показаний и противопоказаний, без качественных оценок совместимости этих институтов, и без программы по достижению этой совместимости. Поэтому эти институты в нашей культуре существуют иллюзорно, почти, как «антигены».
