Собеседник Первого Информационного – омбудсмен Карен Андреасян.
— Господин Андреасян, Вы, как член конкурсной комиссии по избранию судей РА в ЕСПЧ, и как омбудсмен, заметили во время этого конкурса какие-то нарушения?
— Как член комиссии я знаком с проблемами, относительно которых комиссия с моим участием дала ответы. Следовательно, я считаю, что некорректно комментировать отдельно от комиссии. Что касается моего мнения, как омбудсмена, то относительно всех проблем, которые обсуждались в комиссии, я получал также отдельные заявления. Люди, представители общественных организаций, обратились и в комиссию, и к омбудсмену. Сейчас у меня возбуждено дело, которое еще не завершено. Это означает, что нужно подождать ответов государственных органов, в данном случае, Министерства юстиции. На эти вопросы мы ответим, и только после этого я смогу опубликовать.
— Относительно чего возбуждено дело?
— Относительно озвученных проблем я получил отдельные заявления, это обычные заявления, которые поступают сотнями. Эти заявления мы внимательно изучаем, получаем позицию государственного органа, и омбудсмен дает свой ответ.
— На Ваш взгляд, было ли законно то, что после окончания собеседования, вечером около 24 часов, комиссия с целью получения пояснений пригласила двух кандидатов Нору Капетян и Араика Мелкумяна в Апелляционный суд?
— Я уже ответил, что эти действия были совершены по решению комиссии. Я являюсь членом этой комиссии, и отдельные комментарии по поводу действий и решений комиссии я считаю некорректными с точки зрения члена комиссии. А как омбудсмен, будут приняты решения по моим заявлениям, которые я передам заявителям. И если они захотят, то их опубликуют. Когда есть некоторое нарушение этики, без конкретизации я никогда прямо не комментирую, комментирую в целом. Любые действия считаются незаконными, если они были совершены против чьей-либо воли. И если речь идет о каких-то заявителях, об участниках конкурса, за права которых Вы сейчас беспокоитесь, то должна быть жалоба, что они недовольны тем, что были вызваны в позднее время. Такой жалобы не было.
— А для Вас не удивительно, что этих кандидатов приглашают для получения каких-то объяснений, но в результате они отказываются от этапа оценивания?
— Я воздерживаюсь комментировать действие, которое было совершено без насилия, по собственной воле, если даже и есть некоторые сомнения, все равно, они сами не жалуются.
— Может, в отношении них было оказано давление?
— Спросите любого заявителя, было ли применено давление в отношении них. Я могу однозначно сказать, что я не участвовал ни в одном процессе оказания давления.
— Или, возможно, как их заявка, так и отказ был взаимосогласованным. Ведь есть мнение, что часть участников конкурса подали заявку, или их попросили это сделать, просто, чтобы обеспечить горячую конкуренцию.
— Я снова повторяю, что человек имеет право действовать отдельно, даже если это вам покажется странным. Если у Вас, как у представителя общества есть какие-то сомнения относительно того, в каких условиях было принято это решение, то обратитесь к этому человеку. А в нашем случае я могу сказать, что комиссия, членом которой я являюсь, состоит из представителей очень серьезных государственных органов. В моем присутствии не было оказано никаких давлений, никакого насилия в отношении кого-либо, не было никаких отрицательных явлений. В противном случае, я бы сказал об этом, и не ждал бы, пока Вы меня об этом спросите.
— Согласно заявлению организации «Объединение права Европа», заявления некоторых участников конкурса были поданы в аппарат Министерства юстиции с нарушениями, позже установленного срока. Вы изучили эти проблемы?
— Комиссия изучила все эти проблемы, и комиссия, как коллегиальный орган, окончательно решила эту проблему. А я, как омбудсмен, получил несколько вопросов, среди которых есть также проблема, связанная с документами. Снова должен повторить мой ответ, что я уже выразил свое мнение относительно комиссии, и мне больше нечего сказать. Все, что нужно было, комиссия уже сказала. А что касается меня, как омбудсмена, то мой ответ будет после завершения дела.
— А это решение, принятое по делу, будет похоже на мнение комиссии, или будет отличаться?
— Решение омбудсмена – это не личное решение Карена Андреасяна, потому что существует аппарат и специалисты. И сегодня я не могу предугадать, что будет в этом решении. Пока не будут оценки специалистов относительно этого явления, омбудсмен не может выдать окончательное заключение. Следовательно, я не знаю, каким будет ответ института омбудсмена.
— Не считаете, что в этом конкурсе субъективное отношение членов комиссии доминировало над объективными оценками?
— Ответ на этот вопрос я даже считаю нарушением этики. Как отдельный член комиссии, я отказываюсь каким-либо образом комментировать общие решения комиссии. Даже если бы я не был согласен с несколькими из них.
— Как Вы считаете, может ли быть объективной оценка комиссии, если все ее члены являются государственными чиновниками, и находятся под влиянием властей. И в таких условиях можно выбрать кандидата, который не является избранником властей?
— Я тоже государственный чиновник, и я смог в этой комиссии действовать максимально объективно. Комментировать то, как действовали отдельные члены, просто было бы нарушением этики.
