Бывший пресс-секретарь ППА Тигран Уриханян накануне сделал долгожданное заявление об уходе из ППА, и формировании «Гражданского штаба», конечно, пока не уточнив, какой структурой будет новая единица — партией, или какой-нибудь другой альтернативой. Но в любом случае, инициирование «Гражданского штаба» само по себе интересно в ситуации, существующей сегодня на армянском политическом поле.
Проблема в том, что здесь уже довольно долгое время пытаются найти новую модель отношений с обществом, и в этой модели на первый план выходит, во всяком случае пока, идея гражданственности, идея рассматривания гражданственности в качестве платформы отношений общество-политические силы. Эта идея стала особенно востребованной, или, по крайней мере, показалась такой после февральских событий, когда очередная «мощная» партийная борьба потерпела фиаско, и вызвала большое разочарование в отношении принятых до этого партийных подходов и моделей.
Вот на фоне этих реалий инициатива Тиграна Уриханяна «Гражданский штаб» становится очень интересной, если учесть, откуда эта инициатива, так сказать, «отрывается». Инициатива «отрывается» от переделанной ППА, и ее осуществляет человек, который в ППА ассоциировался, так сказать, с «кочаряновским крылом». А вопрос этого «крыла» после февральских событий продолжает оставаться, так сказать, невыясненным, в том смысле, что до сегодняшнего дня не ясно, как проявит себя после февральских событий это крыло, играющее большую роль в ППА, уйдет ли из политики, останется в ППА, или подумает о деятельности других самостоятельных форматов.
С этой точки зрения, картина пока что довольно запутанная, существует каждый из возможных вариантов. Параллельно с этим, разделение крыльев, возможно, больше не актуально, поскольку после февраля действительно новая ситуация, и, во всяком случае, пока что существует одно играющее крыло – крыло большинства РПА во главе с Сержем Саргсяном. И постфевральские инициативы на этом поле следует рассматривать, наверно, именно в контексте взмахивания этих крыльев. И в этом смысле, конечно, принадлежность тому или иному лагерю внутри власти относительна, и в данном случае, по большому счету, условна.
Проблема в том, что, по сути, мы становимся свидетелями нового эпизода постфевральского применения неправительственного лагеря. Для этого эпизода выбрали гражданский вектор, что, по сути, является реакцией властей на решения и события, происходящие вокруг этой методологии, или идеологии на внутриполитическом поле. Власти в феврале, по сути, не столько распылили, размазали, расформировали неправительственный полюс, сколько децентрализовали его для получения эффекта универсальности применения, так сказать, быстрого и оперативного реагирования, обеспечения новой степени мобильности.
