Сегодня исполняется очередная годовщина трагедии 27 Октября – 12 лет. В 1999-ом году 27-го октября Наири Унанян и члены его террористической группы в зале парламента расстреляли премьер-министра, спикера НС, вице-президента, депутатов и министра. Восемь человек стали жертвами этой расправы. О том, чем именно это являлось для государства, для общества, каким это было ударом, — как политическим, так и психологическим, — пожалуй, сегодня говорить излишне, поскольку говорилось и говорится об этом много, и недостатка в оценках данной трагедии никогда не ощущалось.
Однако, чего-то, тем не менее, не хватает до сих пор, и речь идет вовсе не о необходимости разоблачения организаторов этой расправы, не о том, что необходимо знать, кто именно стоит за пятью исполнителями, не о том, что следует узнать, кто подтолкнул их к такому преступлению, кто заказал этот террористический акт. Возможно, все эти подробности спустя годы однажды станут нам известны. Но в настоящее время, наверное, не стоит высказывать излишний оптимизм о том, что в ближайшем будущем станет возможным разоблачение организаторов, или заказчиков трагедии 27 Октября. И речь о неком дефиците совершенно не относится к вышесказанному.
Трагедия 27-го Октября выявила нехватку такой особенности, которая для нас, как для государства, вовсе не является сверхъестественным явлением. Речь идет о политической ответственности в произошедшем. Как бы странно это ни звучало, но общество, оплакивающее смерть восьми высокопоставленных должностных лиц, общество, десятками тысяч вышедшее на улицы столицы, чтобы проводить погибших в последний земной путь, так и не подняло вопроса о политической ответственности за смерть этих людей. И дело здесь отнюдь не в самом преступлении. Не стоит сегодня делать лишних утверждений, не имея под собой в качестве опоры никаких основательных фактов, тем более, что эти утверждения все равно были, есть и будут.
Речь здесь идет о политической ответственности власти тех дней за то, что произошло, ибо в стране имел место действительно масштабный, вопиющий и циничный теракт, исполнители которого, казалось, не встретили никаких существенных препятствий на пути осуществления этой расправы. Если вопрос юридической ответственности требует профессионального подхода и серьезной работы, — как бы ни считали и не называли некоторые данное дело «делом участкового”, однако вопрос политической ответственности всего лишь требует проявления общественно-политической воли, принципиальности, последовательности. К сожалению, после расправы, этой воли проявлено не было, этого не произошло и общество не попыталось поднять вопрос о политической ответственности. Даже все политическое поле в целом не пошло на этот шаг. Все ограничилось лишь заявлениями, пресс-конференциями, беседами, а часть участников этих мероприятий и вовсе молча перешла на сторону властей того времени, хотя до этого и предъявляла ей политические претензии… И дело тут вовсе не в отношении каждого из них к погибшим. Дело в том, что государство подвергается террору, а это означает, что общество уже в таком случае должно чувствовать себя пораженной мишенью.
Однако здесь мы упираемся в некий, по сути своей, довольно тревожный вывод. Когда наносится удар по государству, то общество не считает себя пораженным, поскольку психологически оно не идентифицирует себя с государством. Общество идентифицирует государство с властью. Это, пожалуй, является одной из самых серьезных проблем 20-летней независимой Армении, этакая очередная “ахиллесова пята”. Общество по-человечески сожалеет, скорбит, сочувствует и переживает совершенно искренне, однако с той же искренностью считает, либо полагает, что все это в действительности не имеет никакого отношения к нему, к каждому лично. И здесь вопрос не в общественном сознании, а в той среде, в которой пребывает наше общество. В навязанной среде, в которой сформировалось данное сознание.
И на этом примере, мы, пожалуй, видим, какими опасными фактами может проявляться данная действительность. Пожалуй, это должно стать одним из главных уроков 27-го Октября.
