25 апреля, когда после отставки Сержа Саргсяна в игру вступил Карен Карапетян, Саргсян в тот же день вечером пригласил фракцию РПА и призвал быть едиными в любом случае. Хотя этот призыв был о единстве «в любом случае», тем не менее, было ясно, что Серж Саргсян призвал фракцию к единству против Карена Карапетяна, так называемым кодовым ключом к чему было содержащееся в тексте его отставки выражение о том, что Никол был прав, но напрямую не это, а другое предложение, что уличная борьба «была против его правления». Этим самым Серж Саргсян указывал на то, что проблема только в нем, а это означает, что победителем является не Никол Пашинян или его движение, потому что уличная борьба, конечно, была не только против него. Никол Пашинян очень четко поставил задачу смены власти, следовательно, Серж Саргсян намекал, что на стадии его отставки или скорее на в день его отставки – 23 апреля, ситуация была не победой бархатной революции, а находилась между бархатной революцией и внутривластного переворота. Если бы вступление Карена Карапетяна в игру увенчалось успехом, то вместо бархатной революции в Армении произошел бы всего лишь внутривластный переворот.
Внутривластный переворот был предотвращен, но вовсе не благодаря РПА. РПА практически начиная с этого момента начала отвергать Сержа Саргсяна – вероятно, не поняв его мессидж, или попросту не приняв его предложения. В конце концов, Серж Саргсян своим уходом намекал, что часть власти или РПА его попросту выталкивает из власти. Саргсян обратился к фракции РПА, уповая на их личную верность, на тех людей, которые ценили его якобы как незаменимого лидера. По сути, 25 апреля Серж Саргсян фактически призвал их доказать, что он действительно незаменим, и они готовы вместе с ним уйти из власти, а не «сдаться» и остаться во власти посредством Карена Карапетяна. С этой точки зрения ситуация до 2 мая осталась между бархатной революцией и внутривластным переворотом.
Внутривластный переворот, конечно, не имел никаких шансов, но попытался оказать сопротивление – неверно оценив ситуацию. Внутреннего или бархатного переворота не произошло – победила бархатная революция, но и в РПА, по сути, победил уже внутрипартийный бархатный переворот. Дело в том, что на созванном вечером того же 25 апреля собрании парламентской фракции Серж Саргсян призвал обсудить вопрос смены председателя партии. Но в последующие недели этот вопрос сошел с повестки, и об этом четко заявил и председатель парламентской фракции РПА Ваграм Багдасарян.
РПА, по сути, отказала Сержу Саргсяну на его предложение сменить председателя партии, потому что в РПА впредь не было ни однородности, ни единства. Саргсян, естественно, должен был представить своего преемника, а это уже не было приемлемым для большинства партии. В то же время большинство отказало Сержу Саргсяну, но также не имело и приемлемого для себя кандидата. Результатом стало то, что Серж Саргсян остался председателем РПА. Конечно, не вынуждено, поскольку, если он не сумел бы выставить своего преемника, то его уход означал бы новые риски. Саргсян остался, чтобы нейтрализовать эти риски и организовать «контрпереворот» внутри РПА.
Однако сейчас и большинства РПА, казалось бы, есть приемлемый кандидат – Роберт Кочарян. Конечно, это не формализовано, это скорее не озвучиваемый кандидат, но очевидно, что поведение РПА в настоящее время управляется сквозь призму интересов и перспектив скорее Кочаряна, чем Сержа Саргсяна. Потому что, например, едва ли в режиме реальной политике, режиме, избавленном от деклараций и лицемерия созвучно с одной стороны обсуждать с немецким фондом Конрада Аденауэра карту реформ в РПА, а с другой стороны заниматься защитой Роберта Кочаряна. Тогда как вопрос реформ с фондом Конрада Аденауэра обсуждал лично Серж Саргсян, этим самым показывая, что это серьезная проблема, и вовсе не формальный вопрос, тем более, что РПА больше не власть, чтобы попытаться что-то урвать у своих европейских партнеров.
