Собеседник Первого Информационного — бывший сопредседатель ОБСЕ Владимир Казимиров.
— Господин Казимиров, как Вы прокомментируете трехстороннюю встречу Саргсян-Медведев-Алиев в Астрахани? Считаете ли Вы, что сторонам действительно удалось достичь прогресса, и как Вы думаете, почему после этой встречи, президентом РФ был обозначен срок в один месяц? Это обычное заявление, или все же господин Медведев имел определенные основания для этого?
— Я считаю, что сама по себе встреча имела важное значение. Поскольку, на фоне напряжения, которое наблюдается в переговорном процессе и вокруг Карабаха, она, кажется, вновь возвращает процесс в переговорное русло. Так что, одного этого уже достаточно, для того, чтобы оправдать необходимость проведения столь неотложной встречи в Астрахани. Что касается ее результатов, меня не удивляет то, что на первый план выступают такие вопросы, как укрепление перемирия и приобретение взаимного доверия в плане военных действий. Так как, если с окончательным мирным договором, с достижением общего согласия по тем или иным основным положениям принципов и с формулировками соглашения пока еще можно подождать, то этот вопрос, который необходим для обеспечения переговорного процесса в первую очередь – уверенность в том, что условие о неприменении огня не будет нарушено – является абсолютно неотложным. Переговорный процесс невозможен, если это условие не будет соблюдено. Встреча в Астрахани продемонстрировала нам попытку не допустить того, чтобы это условие было нарушено. Что касается предстоящего саммита в Астане, то, конечно, многие, в том числе и я, хотели бы надеяться, что сбудется то, о чем говорил Медведев, что в результате работы министров иностранных дел обеих стран в течении этого месяца, возможно удастся разработать и предложить сторонам некий документ для подписания. Но в русском языке есть такое выражение: “Был бы рад ошибиться в своем пессимизме, пусть жизнь докажет обратное”. Я не очень-то в это верю, но я был бы рад ошибиться.
— В таком случае, как Вы прокомментируете заявление министра Азербайждана Эльмара Мамедъярова о том, что “дорожная карта готова”. Что это: зондаж, или все-таки существует некий документ, независимо от его содержания и важности, который уже может быть предложен сторонам?
— Смотрите, что такое “дорожная карта”? “Дорожная карта” – это ряд мероприятий, которые должны быть реализованы в прямом порядке, в логической взаимосвязи и последовательности. То есть, что-то должна сделать одна сторона, а затем что-то должна сделать другая сторона, и так далее. Конечно, очень хотелось бы верить, что стороны близки к тому, чтобы создать нечто подобное “дорожной карте”. Однако, я пока в это не верю, поскольку по ряду вопросов, причем, по принципиальным вопросам, позиции сторон расходятся.
Скажем тот же вопрос проведения референдума в Нагорном Карабахе, референдума, который юридически определит окончательный статус Нагорного Карабаха. Здесь нет согласия сторон. Следовательно, даже если будет заявлено, что стороны дополнительно обсудят этот вопрос, или решат его в будущем, то это все равно будет означать, что мы пребываем в неопределенности.
Поскольку, действительно, необходимо установить какие-то определенные сроки, конкретные условия для проведения референдума, для плебисцита, или назовите это иначе – для юридического принуждения волеизъявления населения Нагорного Карабаха. По мне, к сожалению, нет предпосылок для возникновения такой “дорожной карты”. Для этого, сторонам придется выстраивать не только логическую последовательность мероприятий, но и разъяснительную. Стороны не столь обоюдноответственны, для того, чтобы суметь уверить друг друга в том, что “принцип зубчатого механизма” сработает в назначенное время, даже в том случае, если это будет зафиксировано на бумаге. Следовательно, я к этому вопросу настроен довольно скептически. Как и отметил, я буду рад ошибиться. Если господин Налбандян и господин Мамедъяров, так сказать, “разоблачат” мой пессимизм и на деле докажут мне обратное.
— Господин Казимиров, если Россия действительно заинтересована в мирном урегулировании конфликта, то почему она с одной стороны продлевает контракт о военной базе с Арменией, а с другой — продает оружие, в частности установки С-300, Азербайджану?
— И в Азербайджане, и в Армении, и, будем надеяться, что это не свойственно Нагорному Карабаху, на все смотрят под очень узкой оптической призмой. Так как и азербайджанцы, и армяне смотрят на на все под углом зрения урегулирования этого конфликта. И значит, если ты с кем-то поздоровался в Баку, то, стало быть, для Еревана ты уже не друг, а если ты сделал что-то доброе для Еревана, то не являешься другом Баку. Понимаете, из-за этого конфликта, у вас черно-белое восприятие всего мира. В то время как мир –разноцветный. Ни одна страна в мире не будет выстраивать свою политику так, чтобы кто-то в Армении, или в Азербайджане не думал о ней плохо. Безусловно, каждая страна будет вести свою собственную внешнюю политику, в соответствии с собственными интересами. И эти интересы не могут колебаться в зависимости от реакции той или иной стороны. Есть выражение, которое, кажется, озвучил один американский сенатор – я, возможно, выражусь несколько грубо, но это поможет лучше представить ситуацию – он сказал: “Хвост виляет собакой”. Так что, поймите, не могут великие державы, в данном случае, Россия не может руководствоваться интересами Армении, или Азербайджана, или какими-либо еще.
Конечно, речь идет не о бытовых интересах. Ну, конечно же, Россия ведет свою политику. Продает оружие, но, во-первых, известно, что это – оборонительное оружие, а не наступательное, или какое-то еще …
Крупные государства не могут подстраивать свои интересы под интересы небольших стран. Просто в этих вопросах необходимо быть реалистами.
Sunday, 28 04 2024
