На предвыборных митингах Армянского Национального Конгресса – очень мало людей, и хотя Конгресс объявил политику единственной мишени, пытаясь, таким образом, по сути, сделать поле черно-белым, тем не менее, эта тактика не способствует общественной мобилизации, и именно это малолюдие уже свидетельствует о том, что Конгресс попадает в свой же капкан.
Во время состоявшихся в Араратском марзе митингов лидер Конгресса и другие его лидеры пытались найти объяснения отсутствию людей на этих встречах с избирателями. Говорили об атмосфере страха (как будто в 2008г. люди были менее напуганы, когда плотными рядами шли на сборы всенародного движения и предвыборные встречи Левона Тер-Петросяна), говорили об эмиграции (это простецкая манипуляция, т.к. сколь бы велика ни была эмиграция из Армении, оппозиционная масса в стране составляет такую большую величину, что у оппозиции просто не может быть проблем с количеством протестующих людей), говорили о меньшем интересе общественности к выборам парламента (это свидетельствует о том, что заявления Конгресса о превращении выборов парламента в первый этап выборов президента не нашли должного отклика в обществе).
Однако чем больше пытается Конгресс найти объяснения малолюдности своих предвыборных митингов, тем яснее становится, что Конгрессу всего лишь не хватает смелости смотреть правде в глаза и признать свои ошибки.
После всплеска всенародного движения, состоявшегося в 2008г. и где-то сравниваемого с 1988г., Армянский национальный конгресс в течение прошедших 4-х лет значительно отошел от народного вектора и вошел в процесс политических интриг с властью, вошел в русло интриг с геополитическими центрами: то входил в диалог с РПА, делал реверансы то Москве, то Западу, потом из Викиликса выяснилось, что на публике говорилось одно, а на встречах тет а тет – совсем другое, потом Конгресс начал флиртовать с «Процветающей Арменией».
В связи со всем этим лидеры Конгресса увещевали общественность верить Л. Тер-Петросяну, верить в силу шахмат, верить и терпеть. А молчание общественности они воспринимали как знак согласия. Тогда как, общество всего лишь переставало слушать Конгресс, а в ответ на все предупреждения и набаты Конгресс обвинил и обвиняет своих оппонентов в выполнении заказа властей и других сил и в продажности.
Тогда как выяснилось, факт состоит в том, что Конгресс значительно отошел от общественности, или же общественность отошла от Конгресса, обнаружив в этой силе не народное движение, а классическую, традиционную политическую силу с ее «роскошью и нищетой». Причем, сигналам о качестве, содержании и судьбе всенародного движения противопоставлялась также радикальность, в том смысле, что Конгресс никогда не пойдет на радикальные, революционные шаги, не поднимется на заборы. Тогда как это было всего лишь еще одним проявлением подмены положения дел и реальности, т.к. проблема вовсе не в баррикадах и заборах.
Проблема в том, насколько народ, общественность в каком-либо политическом процессе чувствует себя субъектом и насколько он превращается всего лишь в объект. И когда обсуждения, несогласие, высказывание мнения рассматриваются как предательство, продажность, агентурная деятельность, а образцовым поведением считается только молчаливое верование, то значительная часть общества просто молча уходит и более не вернется, чтобы стать объектом, т.к. разница между властью и оппозицией в стране в первую очередь должна состоять в присвоенном гражданину статусе, иначе нет никакой разницы, кто превратил общество в объект – злые власти, или добрая оппозиция.
